100 лет русской эмиграции: 1922 - съезд русских юристов в Берлине
105 лет большевистско-чекистской оккупации страны
"Правозащитник" № 1 / 2000 || НАША ИСТОРИЯ
Берлинский съезд русских юристов 1922 года и вопросы международной защиты прав эмигрантов
Григорий СТАРОДУБЦЕВ, кандидат юридических наук, докторант кафедры международного права Московской государственной юридической академии
Политическая эмиграция, как социальное явление, существует столько же, сколько и государственно-разделенное общество. Ее международно-правовые аспекты всегда вызывали повышенный интерес в научном мире, и всегда вопросов было больше, чем ответов на них. Современный период международных отношений на рубеже тысячелетий, беженцы и политические эмигранты, национальные меньшинства, их правовой статус - пища для ума ученых всех стран.
В этих условиях не всегда оправданно каждый раз решать задачи по-новому, целесообразней обратиться к историческому опыту, привлечь интеллектуальные наработки, выполненные предшествующими поколениями. Большое значение в этом направлении могло бы иметь ознакомление с творческим наследием российской эмиграции первой волны, в частности, с материалами съезда русских юристов, состоявшегося в Берлине с 1 по 4 октября 1922 года. Они пока еще в должной мере не вовлечены в научный оборот.
Съезд имел выдающееся научно-общественное значение в культурной жизни российской эмиграции и привлек оживленное внимание многочисленных периодических изданий русского зарубежья. Организационная подготовка съезда, его работа и решения освещались на страницах берлинской газеты "Руль" 1.
Инициативу проведения такого съезда взял на себя союз русской присяжной адвокатуры в Германии. Созданная специальная комиссия предполагала провести съезд в середине октября 1922 г. Представитель Верховного комиссариата по делам русских беженцев г-н Шлезингер обещал не только оказать съезду некоторое материальное содействие, но и обеспечить его участникам беспрепятственное получение виз и проезда в г. Бонн. Но в связи с дороговизной жизни в Западной Германии это решение изменилось. Местом проведения съезда стал Берлин, а сроки, определенные с 24 по 27 сентября 1922 года, были перенесены на 1-4 октября.
Участие в съезде юристов-международников планировалось заранее. Желание выступить на нем с докладом выразили: проф. С. К. Гогель, А. Н. Мандельштам, Б. Э. Нольде, А. А. Пиленко, Б. Е. Шацкий, приват-доцент Б. С. Миркин-Гецевич и др.
К 25 августа 1922 года были представлены следующие доклады по международно-правовой тематике:
Адамов М. К. "О праве литературной собственности русских за границей";
Верт О. А. "Правовые вопросы русской эмиграции в Германии";
Гальперин А. Я. "Судебная практика английских судов по вопросам правового положения русских юридических лиц и о пределах применения советского законодательства";
Гогель С. К. "Публично-правовое положение русской эмиграции";
Зак А. Н. "Охрана прав на имущество торгово-промышленных предприятий, находящихся в пределах бывшей Российской Империи";
Идельсон В. Р. "Английская судебная практика по русским делам";
Мандель В. С. "О правах русских юридических лиц за границей";
Миркин-Гецевич Б. С. "Вопрос о международно-правовом положении русских эмигрантов в свете начал современного международного права";
Нольде Б. Э. "О правовом положении русской эмиграции в Лиге Наций";
Пиленко А. А. "Критическое освещение новейших законодательных попыток советской власти";
Плетнев В. Р. "Правовое положение беженцев в Югославии";
Тагер П. С. "Новейшая французская практика и законодательство по русским делам" и др.
Съезд открылся 1 октября 1922 года в помещении ресторана "Ротес Хаус" на Ноллендорфплатц. С вступительным словом выступил почтенный судебный деятель Я. Л. Тейтель (1851-1940) 2 - участник I съезда русских юристов, состоявшегося в мае 1875 года в Москве в здании Университета. "...Первый день занятий съезда показал, - писала газета "Руль", - что работа его будет благотворна и производительна... Люди права пронесли свою веру в силу и торжество права на далекой родине через все испытания и страдания и, одинаково далекие от безнадежности и утопий, бодро провозглашают и стремятся осуществить лозунг борьбы за право во имя интересов и достоинства России за рубежом... при обсуждении вопроса о паспортах для русских изгнанников и беженцев трогательна была общая всем ораторам бережная заботливость об имени "русского" в акте установления личности. Так же последовательно на съезде проводится идея сохранения за русскими гражданами на чужбине максимума "русского" права в их личном статуте" 3.
Однако в целом такая постановка вопроса была обречена на неуспех. Позиция съезда встретила непонимание как у советских ученых, так и иностранных. Немецкий юрист К. Фридлендер, в целом не отличавшийся симпатией к советскому праву, вразумлял участников съезда на страницах "Немецкой юридической газеты" в 1922 году: "Как ни сильна любовь этих юристов к их X тому (Свод законов Российской Империи. Свод законов гражданских. Пг., 1914. - Г. С.), как ни живо в их груди старое право, все же они ведут напрасную борьбу, поскольку они стремятся к тому, чтобы их судили по старому праву. В современной Европе право - есть прежде всего проявление государственного верховенства, а государство принадлежит тому, на чьей стороне власть. Никакое, даже искусное толкование ст. 29 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению (о применении к апатридам их прежнего отечественного права. - Г. С.) не может устранить того реального факта, что Свод законов перестал быть законом, ибо не существует более никакой государственной власти, которая могла бы придать силу права мертвым буквам этого тома" 4.
На съезде доминировало обсуждение международно-правовой проблематики. "Ему, прежде всего, пришлось заняться вопросом о правовом положении русских эмигрантов и специально вопросом о том праве, которому они должны подчиняться, - писал проф. Н. С. Тимашев. - Нет, конечно, сомнений в том, что эмигранты, как вообще иностранцы, принципиально подчинены законам той страны, в которой они проживают. Но эти самые законы во многих случаях предписывают применять не местное право, а право той страны, к которой принадлежат иностранцы, и которое они, так сказать, с собой приносят, и вот тут то и возникает вопрос: какое же право принесут с собой русские эмигранты, - то ли право, которое действовало в России до большевистского переворота, или то право, вернее, тот суррогат права, который вырос на почве Советской России. На этот вопрос съезд прямо и определенно ответил в первом смысле. Он признал, что наша эмиграция органически вытекла из факта неприятия огромной частью русского народа и особенно его интеллигенции той власти, которая вот скоро уже пять лет, как держится в Кремле, и навязываемых этой властью населению порядков. Считать, что такая эмиграция приносит с собой в Европу эти самые порядки, значило бы совершить неслыханное насилие не только над этическим чувством миллионов покинувших родину людей, но и над здравым смыслом. А раз это так, то только и остается признать за национальное - право эмиграции; в надлежащих случаях должно применяться иностранными судами то право, которое действовало в России до 25 октября 1917 года, и это совершенно независимо от того, идет ли дело о стране, которая протянула большевикам руку, или о стране, которая продолжает отрицать их юридическое бытие" 5.
Съезд также установил что "в основу норм, определяющих публичность правового положения эмигрантов, т. е. устанавливающих права, принадлежащие им в смысле свободного передвижения, избрания труда и т. д., должна быть положена точка зрения предоставления им политического убежища" 6.
На итоги прошедшего в Берлине съезда русских юристов откликнулись эмигрантские издания во всех уголках планеты. В далеком Харбине в газете "Русский голос" съезду были посвящены аналитические обзоры 7. В них, в частности, отмечалось, что деловая работа съезда открылась докладом проф. Б. Э. Нольде о вопросах правового положения русской эмиграции в Лиге Наций. Докладчик подробно остановился на принятом конференцией Лиги в июле 1922 года проекте выдачи русским эмигрантам единообразных паспортов и указал, что "в ближайшее время должен быть подписан международный договор, специально регламентирующий вопрос о паспортах для эмигрантов".
Б. Э. Нольде рассказал о некоторых характеристиках нового паспорта. В нем должно содержаться указание на то, что он выдан "лицу русского происхождения, не приобретшему никакой другой национальности". Эта формулировка, отражающая компромисс между различными взглядами, которые высказывались на конференции Лиги Наций, с точки зрения юридической, конечно, явно неудовлетворительна. Но с этой формулировкой, по мнению Б. Э. Нольде, "можно примириться, ибо она дает возможность выдавать паспорт и теми государствами, которые признали советское правительство".
О публично-правовом положении русской эмиграции высказался проф. С. К. Гогель: "Не только для защиты эмигрантских прав, но просто для выяснения вопроса о том, какие права нам желательно иметь, необходимо точно определить, к какой именно категории иностранцев следует отнести русских эмигрантов. Термины "эмигрант" и "беженец" крайне не определены и отнюдь не исчерпывают всю суть нашего положения. По мнению докладчика, мы не являемся беженцами, ибо мы пришли в ту или иную страну не потому, что нуждаемся материально и ищем благотворительной для себя помощи, а потому, что в массе мы страдаем за свои политические убеждения, потому что возвращение на родину грозит нашей жизни и нашей свободе. Мы - политические эмигранты. Только приняв это положение, можно создать более благоприятные условия для сохранения и истолкования наших прежних и настоящих прав. Если мы добьемся признания нас политическими эмигрантами, мы сразу поднимемся в глазах Европы и получим ряд преимуществ по сравнению с положением других иностранцев. Съезд русских юристов должен по этому поводу сказать свое веское слово" 8.
Профессор Б. Е. Шацкий огласил на съезде справку по вопросу о личном статуте русских беженцев, т. е. о тех нормах, которыми определяется положение русских эмигрантов в области их личных и имущественных прав. Справка содержала в себе изложение выводов, которые были сделаны при обсуждении этого вопроса парижским бюро защиты интересов русских граждан. Бюро это в согласии со всеми другими русскими организациями и отдельными русскими учеными-юристами, проживающими за границей, пришло к заключению, что русские эмигранты отнюдь не должны подчиняться советскому законодательству о личном статуте. Для них должен быть сохранен либо старый, либо создан новый статут. Советское законодательство в случае признания советской власти может применяться лишь в весьма ограниченном масштабе, еще более сокращенном по соображениям публичного порядка. В справке указывалось, что огромное число русских ученых высказываются против признания русских эмигрантов бесподданными. По мнению профессора А. Н. Мандельштама, признание русских эмигрантов в состоянии бесподданства и, следовательно, определения их подданства по месту жительства отразится существенно на их правовом быте, в странах же капитуляционных, т. е. Турции, Персии и Китае, применение этой формулы произвело бы в положении русских настоящую правовую революцию. Профессор Мандельштам полагал, что за русскими эмигрантами следовало признать особый личный статут на все время большевистского режима. Этот статут в той или иной мере в зависимости от местных условий должен быть построен на основе прежнего русского права.
Заседание завершилось исчерпывающими разъяснениями профессора А. А. Пиленко, дополнившего доклад Б. Э. Нольде. Он заявил, что "русские юристы в Париже много работают над изысканием наилучшей формы обеспечения защиты интересов русских эмигрантов" и итогом этой работы явился предложенный Нансеном образец русского паспорта, "который хотя и не удовлетворяет всем требованиям, но все-таки может быть полезен" 9.
"Два вопроса поглощают внимание зарубежной Руси, раскиданной по разным закоулкам земного шара: борьба за существование и правовое положение, в котором оказалась русская эмиграция" - так начиналась другая статья газеты "Русский голос" за 6 декабря 1922 г. 10. "До войны, - писала газета, - при наличии могущественной общепризнанной власти последний вопрос даже не возникал. Каждый русский, очутившийся за границей, пользовался как свободой передвижения, так и всемирной охраной его личных и имущественных прав согласно обычаям международного права... Иное положение сейчас, когда в Европу нахлынула огромная масса русских беженцев, не признающих непризнанную и Западной Европой власть Коммунистической партии... Перед съездом возник естественный вопрос: какое же право применяется к русским в тех случаях, когда должно быть применено русское законодательство?" Далее отмечалось, что если в Германии после признания Советской России суды склонны были применять советское законодательство, то во Франции исповедовался другой взгляд. Считалось, что в Советской России отсутствовало правосудие, поэтому применялись русские законы до 25 октября 1917 года. Съезд высказался за предоставление права убежища всем русским политическим эмигрантам. В двух резолюциях съезд юристов утверждал, что "по самому существу большевистской власти, отрицающей основные начала права, невозможно какое-либо правовое обеспечение судьбы лиц, возвращающихся в Россию", поэтому "при создании правовых норм, определяющих положение российских граждан-эмигрантов, надлежит решительно и точно оговорить право эмигрантов, не признающих советскую власть, на убежище". Съезд высказался за свободу передвижения эмигрантов в пределах страны, где они находятся, и свободного въезда и выезда в другие страны на общих для всех иностранцев основаниях. Он также выразил общее мнение всей зарубежной Руси, не желающей пользоваться покровительством советской власти.
На съезде был учрежден постоянный комитет русских юристов за границей. Наряду с прочим на него возлагались международно-правовые обязанности: сношения с надлежащими иностранными учреждениями, представительство русских юристов при обсуждении отдельными правительствами и Лигой Наций личного статута эмигрантов, возбуждение и защита ходатайств по этому делу, собирание и разработка материалов по юридическим вопросам, возникающим в административной и судебной практике в связи с личным статутом. На комитет также возлагались составление заключений по возникающим правовым конфликтам и распространение этих заключений всеми доступными способами, а также инициатива по возбуждению ходатайств вместе с общественными или административными организациями и судебной защите принятых комитетами решений и т. д.
В состав комитета закрытым голосованием были избраны юристы-международники А. Н. Мандельштам, А. А. Пиленко и Б. Э. Нольде. Последнего затем избрали председателем комитета.
Завершая съезд, его председатель, глава берлинского союза присяжной адвокатуры Б. Л. Гершун, отметил: "...мы должны выразить особую благодарность профессору Б. Э. Нольде, столь энергично работавшему здесь вместе с нами". "Расходясь, мы будем чувствовать себя вместе, - продолжал Б. Л. Гершун, - у нас есть постоянный комитет, который будет не бюрократическим, а живым учреждением. Наш съезд имеет крупное значение в жизни русских эмигрантов. Мы создали объединение русских юристов, мы стали на защиту права - в этом итог и значение нашего съезда" 11. 4 октября 1922 года съезд русских юристов был объявлен закрытым. Этот съезд в Берлине - важная веха в становлении эмигрантской международно-правовой мысли. Ни до, ни после внимание эмиграции не было так тесно связано с международно-правовыми проблемами. Требованиям ученых, находящихся в эмиграции, о признании за русскими в изгнании дооктябрьского российского права в качестве личного статута не суждено было сбыться. К изгнанникам, в большинстве своем апатридам, согласно общепризнанной практике применялось законодательство стран проживания. Однако русское право признавалось в течение ряда лет таковым в качестве личного статута. И в этом ценность существовавшей практики. К тому же данная ситуация интересна с теоретической точки зрения и может быть взята за основу при разработке проблем личного статута.
Во время съезда всех юристов объединили проблемы международного права. Ученые, независимо от изучаемой ими отрасли правоведения, считали своим долгом высказаться по международно-правовым вопросам, принять активное участие в их рассмотрении и в меру своих сил способствовать их решению.
Примечания:
1 См.: Руль. Берлин, 1922. N 493. 15 июля. С. 7; N 505. 29 июля. С. 4; N 528. 25 авг. С. 15; N 545. 4 сент. С. 5; N 553. 23 сент.; N 559. 30 сент. С. 5; N 560. 1 апр. С. 3.
2 См.: Тейтель Я. Л. Два съезда русских юристов (Параллели) // Руль. Берлин, 1922. N 566. 8 окт. С. 5. См. также: Тейтель Я. Юбилейный сборник. Париж, 1931; Тейтель Я. Л. Из моей жизни за сорок лет. Париж: Я. Поволоцкий и Ко, 1925. С. 241.
3 Съезд русских юристов // Руль. Берлин, 1922. N 561. 3 окт. С. 1.
4 Цит. по: Кельман Е. И. Советское право за рубежом. М., 1927. С. 72.
5 Тимашев Н. С. Что дал съезд юристов? // Руль. Берлин, 1922. N 568. 11 окт. С. 1-2.
6 Там же. С. 2.
7 См.: Правовое положение эмиграции // Русский голос. Харбин, 1922. N 690. 29 ноября. С. 2; Итоги съезда русских юристов // Русский голос. Харбин, 1922. N 695. 6 дек. С. 1.
8 Там же.
9 Там же.
10 Там же.
11 Руль. Берлин, 1922. N 564. 6 окт. С. 6.
—-
Поддержать просветительский проект или задонатить на книгу о режиме можно став Патроном на Патреоне. Спасибо!
Читать ещё:
СССР и Европа: Горбачев и политики против свободной Украины
""Белопальтовость" "говорящих голов"", уходящая корнями в советскую "ссученную интеллигенцию"
Файлы из Архива Владимира Буковского (Оригинальные файлы на русском языке и мой перевод на итальянский язык). Преступления СССР - Сахаровские чтения. Охота за советскими диссидентами в Италии - Crimini dell'URSS: 1977- Le udienze Sacharov. Caccia ai dissidenti in Italia.
Файлы из Архива Владимира Буковского (Оригинальные файлы на русском языке и мой перевод на итальянский язык). Преступления СССР - ЦК КПСС - Письмо к товарищу Берлингуэру (секретарь компартии Италии) - Crimini dell'URSS: Comitato Centrale PCUS - Lettera per il compagno Enrico Berlinguer.